И пришли они...
И пришли они...
Волк никогда не скрывал от меня моего происхождения. Как-то так получилось, что я знала, что он не мой родной отец, так что глупых вопросов вроде «А где же мама?» я никогда не задавала. И все же мое врожденное неутолимое любопытство требовало информации о моих «истинных» родителях. Нет, мне ни никогда не хотелось встретиться с ними и вернуться к ним, а даже если такое безумное желание вдруг и возникало, то уже в следующую секунду оно испарялось. Ибо уже в столь раннем возрасте я поняла, что родители это не те, кто воспроизводят тебя, а те – кто растит и заботятся о тебе.
И все же я хотела знать, какие они, чем занимаются, как живут. Далеко не на все вопросы я получала ответы: на какие-то вопросы Волк ответить просто не мог, а на какие-то – не хотел отвечать. На какие именно вопросы он не хотел отвечать – я всегда узнавала по его лицу, запоминала их и в дальнейшем, заговаривая зубы, ждала, когда он просто проболтается, или в конце концов я понимала, что когда придет время – он сам мне все расскажет. И за все то время, что я жила с ним – я никогда не скучала ни по папику, ни по матери.
Честно говоря, это только в ранние свои годы я интересовалась ими: чем старше же я становилась, тем меньше меня вообще интересовало их существование. А к своим двадцати годам я практически уже и забыла, что такие вообще существуют.
Как оказалось, зря…
До сих пор я знаю не все детали начала. Так что возможно, кое в чем я ошибусь, но не следует меня за это сторого судить – лучше уж тогда просто поправьте.
Как оказалось, папик вовсе не забыл о моем существовании. Для моих поисков он нанял себе целую шайку наемников, причем не абы-какиех, а действительно профессианалов. Для меня их появление было громом с ясного неба.
Понятное дело, Волк почти сразу же понял, что происходит – но они застали нас врасплох. Я же скорее просто интуитивно поняла, что происходит что-то не то. И все же, думаю, те рассчитывали расправиться с нами быстрее. Но мы держались, не отступали (хотя отступать-то было некуда). И все же мы явно проигрывали этот бой… Нам предлагали что-то вроде сдачи. Звучало это приблизительно так: «Нам нужна только девчонка. Отдай нам ее, и мы сразу уйдет». Ага, индейское жилище фиг вам. Намерений попасть им в лапы живой у меня никак не было – лучше уж смерть…
Но тут… Волк сказал, чтобы я уходила… Сначала я даже решила, что он просто неудачно пошутил – но он не шутил. Я была нужна им живой, поэтому, как он считал, мне было бы куда легче от них отвязаться – сидение на одном месте уже точно спасения не принесло бы. Он сказал, что прикроет мой отход, сказал, куда я должна идти и где должна оставаться первое время. На мой же вопрос о том, а как же он сам, он лишь печально улыбнулся и сказал, что потом обязательно меня нагонит – вот только с этими расправиться. Он лишь крепко обнял меня и чуть ли не в зашей вытолкал из дома.
И я пошла… Он знал, что будет после того, как я уйду, он знал, что больше мы уже в этой жизни не увидимся. И я это тоже ясно понимала… Наверное, он ждал, что я все таки не пойду, пошлю все к черту и буду с ним до конца… Я чувствовала его прощальный взгляд на себе… Я все понимала… И все же поступила так, как он мне сказал – я ушла…
Я слабо помню, как я выбралась из леса, куда я потом пошла… Я шла опустошенной…И еще могу сказать – я точно почувствовала момент, когда его убили…И тогда последняя моя надежда умерла, не выдержав, я расплакалась…
Так из-за меня расстался с жизнью самый родной для меня нелюдь. Я еще какое-то время ждала его в условленном месте, только он, конечно, не пришел… И по сей день я не могу себе этого простить, ибо я поступила как предатель…И хотя Волк после приводил много разумных доводов в правильность принятого мною решения, я все равно не могу до конца простить себя за тот случай…
Но тогда, покидая тот город, я поклялась, что найду всех до единого, кто участвовал в том налете, и они горько пожалеют о той минуте, когда согласились на выполнение этого заказа…